Вагоны

(всем, кто когда-либо работал...)

Я вынужден скучать,
Но должен их встречать,
Они должны стучать,
Когда они проходят,
И хочется позвать,
Куда-то опоздать,
А может просто знать,
Что вот сейчас и вроде
Они поманят вдаль,
Они нагреют сталь,
Они вожмут в педаль
Свой пах на повороте,
И будет рвать печаль
Случайную медаль,
И будет пить печаль
Случайный Паваротти,
Я часто убегал,
Но так и не попал,
Ни омулем в Байкал,
Ни шпалой на погоны,
Я просто их встречал,
И трудно провожал,
А это лишь вокзал,
И это лишь вагоны.

Туфли

Туфли больше не горят,
Не зовут и не смеются,
Не настаивают яд,
И по сердцу швом не рвутся,
Просто в тумбочке стоят,
Дышат запахом от лужи,
Каблучками на закат
И носочками наружу.
Вспоминают по ночам
Две веселые лодыжки,
Вознесенные к Богам
Взором пьяного мальчишки,
Что кусающий подол
Задирая на коленки,
До сих пор не изобрел
Ничего красивей Ленки.
И теперь они стоят,
Как ни в чем не виноваты,
Засыхает виноград
И белья ночные латы,
Только туфли стерегут
Несусветое сближенье
Двух метающихся смут
И двух пяток униженье.

Убей меня

Убей меня за то, что я с тобой
Четвертый день Святого Валентина,
За то, что от любви полуживой,
И от любви слепой наполовину.
За то, что ты читаешь мои сны,
За то, что ты нужна мне и нежна,
За то, что в этом нет твой вины,
За то, что в этом есть твоя вина.
За то, что грешным рабством упоен,
За то, что не могу без опозданий,
Тогда, как в строгом графике твоем
Я где-то между шейпингом и баней.
Убей меня сегодня до утра,
Похорони меня в своих объятьях,
Да здравствует безумная игра
Послушных пальцев с
Непослушным платьем.
Убей меня, любимая, за все,
Что сколь нелепо, столько же и свято,
Возможно эта казнь еще спасет
Меня от смерти, фальши и разврата.

Миллениум

Перешел с вожделением
Сквозь какой-то миллениум,
Пью отнюдь не элениум,
Я с Эленой «на ВЫ»,
Заходили знакомые,
Кто-то звал к телефону и
Было что-то бездонное,
Но не счастье, увы.
Сотни лет, словно канули
То ли в Лету, то в Канну ли,
Вот и мне может в ванну ли
С безопасным бритьем.
Скоро старый обыченный,
Високосный двухтысячный,
Я как будто им высечен
Голый перед селом.
Ничего - отрыдаемся,
Отблюем, отхаркаемся,
Острастимся, откаемся
Пред собой и пред Ним.
Говорят, будто третие
Даже тысячелетие,
Но как прежде под плетью я,
И как прежде один.

Волчность вселенной

Как трудно мне от волчности вселенной,
Где кормят или ноги иль клыки,
Где ветхость неизбежности мгновенной
Обнюхивает вечности портки.

Как скучно мне от сахара и соли
В избытке обжигающих гортань,
Как равносилен вкус любви и боли
Сквозь зубы перекушенный во брань.

Как грустно мне от радости и счастья
Напрасно заполняющих мой сон,
Летя конями яблоневой масти,
Конями мести целя в боль икон.

И в даль окон и в келью алкоголя
И в бесконечный плеск и голод тел
От Ре-диеза или Ми-бемоля
До пуль, кастетов, копий или стрел.

Как вредно мне теряться и терять все
С азартом, с опьянением, с пинком
В восторге под балконом разбиваться,
И все смотреть из лужи на балкон.

Отчетливо вижу

Отчетливо вижу сейчас
Всю ложность и всю дешевость,
Предвидя уже за час
Каждую свежую новость -

     Взрыв в восемь утра,
     В девять пуля в затылок,
     В десять уже пора
     Нести в ларек семь бутылок.

Каждая по рублю -
Хватит на пачку "Примы",
Я еще полюблю,
Когда откажусь от схимы.

     Но вижу уже теперь
     Всю малость и осторожность
     Выжитых мной потерь,
     И тех же потерь несложность,

Отчетливо вижу свет,
Горящий в конце простуды,
Здесь никого уже нет,
И там никого не будет.

Синестезия

Что касается цвета, я думаю так:
Что у каждого красного есть свой мак,
А у каждого белого есть свой снег.
И у каждого черного есть свой век.

Что касается звука, я думаю в нем
Спрятан шепот ребенка
И звон времен,
И у каждого звона
Болит свой плач,
И у каждого трона
Стоит палач.

Что касается жизни:
Она - лишь смесь
Двух нелепых понятий-
"Сейчас" и "здесь"
А у смерти ни мака
Ни снега нет,
Не нужны ей ни трон,
Ни запах, ни цвет,

Ей не нужен ни плач,
Ни любовь, ни палач,
Ни палитра, ни звук,
Ни дурак и ни друг,
У нее ничего
В жизни в общем-то нет,
Но на все есть у смерти
Простой ответ.

Что об этом и говорить

Что об этом и говорить
И буравить ночами пошло
Просто этим не нужно жить
Это нужно оставить в прошлом

В позапрошлом зашитым в пах
В позабытом зашитым в венах
В бестолковых свинцовых снах
В развороченных ойкуменах

Это нужно оставить там
Где дрожали слепые пальцы
Невозможным ночным словам
Невозможным любовным танцам

Это нужно оставить тем
Кто молился тайком о встрече
Обитателям двух систем
Неземной драгоценной речи

Это нужно заштопать в сне
Изведя из себя натужно
Это больше не нужно мне
Это больше тебе не нужно.